"Трудности перевода" (13, 14 главы)

[Silversonne]

Название: Трудности перевода
Автор: Silversonne
Бета: AttaTroll
Фэндом: Вселенная хищников
Персонажи: Яуты, аттури, люди, ксеноморфы, ил-рруанцы и другие инопланетные расы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Драма, Фантастика, Экшн (action), Психология, AU
Предупреждения: Насилие, ОЖП, Кинк
Описание: Времена, когда яуты и аттури были вынуждены объединиться перед лицом грозящей опасности, чтобы найти переводчика среди уманов, потому что последний переводчик-хироки, способный вести диалог с Межгалактическим советом и остановить нападение ил-рруанцев, умер при невыясненных обстоятельствах, а другие переводчики бесследно исчезли. Эта история не только о поиске взаимопонимания между двумя цивилизациями, отличающимися друг от друга культурными ценностями и восприятием жизни, но и о трудностях перевода, влекущих за собой цепочку непредвиденных событий, равно удаляющих и приближающих точки пересечения разных рас. Игра в классики, в которой представители двух цивилизаций, встретившись в одной клетке пространства, могут устоять бок о бок, столкнуть соседа, погибнуть вместе или воочию увидеть, как трещина змеится между ними, уничтожая предыдущие усилия на пути друг к другу.
Примечание: Некоторые "яутские" словечки выдуманы автором, некоторые неавторские, в любом случае, в тексте после каждой главы есть словарик необычных слов. Их немного)
Примечание 2: Харпи - слово, как раз придуманное автором для обозначения яутских женщин. В тексте расшифровки может не встречаться, поэтому указываю здесь.

_~+~+~+~+~+_

Глава 13. Чистый выигрыш

С наступлением ночи планета успокоилась. Завывания ветра стихли, но одиночные песочные воронки всё еще крутились в пустыне. Они представляли невидимую опасность в темноте, именно поэтому Ширкан принял решение остаться в гроте до рассвета. Варна прикорнула рядом с аттури, но как только пришло его время сторожить, проснулась, потревоженная рокировкой. Пахло кислятиной, и она скривилась, искоса посмотрев на сына Ваара, разместившегося напротив.
- Не спится? - услышала хриплый голос. – Эта тварь быстро разлагается, хотя на вид и хитиновая. Хочешь подышать ночью?
- А можно?
- Можно, если я рядом, а ты не убегаешь.
- Куда я убегу?
- А куда уманы все время бегают?
- Не знаю, - Варне хотелось поговорить, но разговора не получалось. Или ей только казалось, что Ширкан отвечает сурово и с неохотой. С другой стороны, это ведь он начал диалог. Странный тип, к такому просто так не подойдешь. Хотя к какому охотнику, кроме Торквэя, она смогла бы бесстрашно подойти? Варна смутилась: пятнистый черт смотрел проницательно, как будто читал ее мысли.
- Я разрешил ей выйти, ненадолго.

Торквэя уже ничто не могло удивить. Аттури беспокоило состояние переводчика: сейчас у уманки стресс, заживляющее средство действует, притупляет боль, но активизирует нервную систему. Как она почувствует себя утром – неизвестно. Плечо будет болеть, там ожоги самые глубокие и неприятные.
- Может, тебе лучше поспать?
- Не могу, - призналась Варна. – Этот ужасный запах, меня от него тошнит.

Во избежание непредвиденных неприятностей Ширкан вышел первым. Он обследовал ближайшие пару метров вдоль выступа гряды, в глубине которого прятался вход в пещеру. И лишь затем позвал уманку. Сказать, что она онемела, ничего не сказать. На горизонте огненными всполохами перемигивались зарницы, одинокие за чернеющей грядой и скученные над каменистой долиной.
- На открытом пространстве опасно из-за ветровых воронок, - заметив заинтересованный взгляд умана, зашипел. – Смотри лучше на небо. Такое не увидишь на Терре. Мне не нравится, когда уманы наблюдают за мной. Это инстинкт. Я не доктор, разбираться в твоих мыслях не буду.
- Ты ничего мне не сделаешь, - устало прошептала Варна. – Если я тебя раздражаю, можешь подождать внутри.
- Я бы с удовольствием оставил тебя на ужин ксеноморфу, раз ты желаешь того же, но полагаю, мой отец не сильно этому обрадуется. Да и я привык сдерживать обещания. Почему сама не сказала, что спасла мою команду? Думал, все уманы хвастливы. В этом ваша слабость. Одна из многих других.

Переводчик пожал плечами и, положив руку на раненое место, отвернулся.
- Значит, я неправильный уман. Я имею право на слабость – я здесь одна, и ничего не знаю о вашем мире. Ты бы не посмотрел в мою сторону, встреть меня на Терре, так? Однако ты всё еще здесь, и хотя твой друг мертв, ксеноморф тоже мертв.

За спиной послышалось хриплое рычание, не яростное, не гневное, не злое. От него защемило сердце. Потеря друга разлилась в воздухе прозрачной, дрожащей волной. Ледяные звезды, прекрасные и далекие, безучастно смотрели на пришлецов. Чужие созвездия паутиной опутали небо. Варна сделала шаг вперед. Из-за гряды показался пузатый спутник планеты, его окружали кольца – два буро-красных и одно темно-фиолетовое. Прислушавшись, она замерла, боясь нарушить мелодию ночи – напряженно-звучащую, тонкую, уводящую за собой в бескрайние просторы. Пустыня вспыхнула – тысячи светляков выползли из нор и тихонько звенели, словно серебряные колокольчики на ветру. Россыпь звезд вверху и на земле – магическая ночь.
- Не теряй ясности ума.
- Я никогда не видела ничего подобного.
- Ты о чем? – искренне удивился яут. Он видел ночь глазами хищника, почти сразу же перейдя в инфракрасный диапазон зрения. Пассивная красота не трогала его. То, что Варна восприняла за волшебство, для Ширкана было всего лишь характеристикой местности. Скопления звезд можно разделить на группы и нанести на карту. Светящиеся крохотные животные сигнализируют о том, что температура снизилась, но терпимо для яутов и умана. В иное время года здесь было бы смертельно холодно. Всполохи на горизонте – предвестники грозы, не опасной, оживляющей планету. Через пару дней после дождя в скалах появятся новые жители – травоядные четырехпалые ящеры без хвостов, зато с длинными, узкими хоботками. Мелодия, понравившаяся человеку, едва воспринималась существом, привычным к мощным, гулким ритмам, которыми отличались все яутские танцы.
- Красиво.
- Могла бы стать хорошим кехрите. - Ширкан окинул взором сверкающую долину. Без сомнения, Рантар разделил бы его мнение – удачное место для тренировки Неокропленных. Жаль, запретное.

Варна устроилась на земле, подтянув под себя ноги, но аттури это не понравилось: не прошло и пяти минут, как ее насильно подняли, а на яута недобро зашипели.
- Комбинезон не предназначен для того, чтобы защищать твою репродуктивную систему. Если глупая самка и дальше решит морозить свое тело, это ее дело. Вылечить тебя я не смогу. Скоро похолодает на двадцать градусов.

Уже в пещере Варна услышала глухое рычание, обращенное к заботливому аттури:
- Еще раз шикнешь на меня, скормлю гхекуо.
- Интересно, где ты его найдешь? На Кге-ти-сан слетаешь? Корабль еще заслужить надо, особенно после такого провала. Я прав, Вождь? Таковы ваши законы?
- Не найду гхекуо, добуду эмбриона каинде амедха и засуну в твой вонючий паховый карман. Развлечешься со слюнявым, чтобы в будущем помнил, с кем и как положено разговаривать.
- Ты для меня обычный, тщеславный яут, которому посчастливилось вырасти немного умнее, быстрее и прозорливее собратьев. Но твои способности не прибавили тебе мудрости. Или считаешь, раз ты Вождь, каждый пойдет за тобой? Я здесь и прикрываю твою пятнистую жопу только потому, что за ней стоит уман, который для меня ценнее, чем ты и твоя команда вместе взятые.
- Я давно распрощался с тщеславием, Торквэй. Именно поэтому ты всё еще здесь, я умею уважать выбор отца: если он нашел тебя лучшим приложением к уману, так оно и есть.

Внезапно Ширкан замолчал, обернувшись назад. Из пещеры выглядывала уманка, которую не на шутку испугала перебранка науду.
- Обычный спор яута и аттури, - усмехнулся Ширкан.
- Не обычный. Чаще яут и аттури сражаются друг с другом – распространенный вид спора между нашими расами. Но у нас есть шанс заключить мир.
- Совместная Охота?
- Никогда, - фыркнул Торквэй, но потом добавил: - На кого?
- На второго каинде амедха, чтоб его собственные дети разорвали, - выругался яут.
- А Королева хвост во вторую глотку запихнула и заставила сожрать, - эхом отозвался аттури. Гремящий звук оглушил девушку: оба науду рассмеялись.
- Ты как себе это представляешь?
- Легко, как пифц-нах'а [существо, обитающее на снежной планете Ива] среди ледников.

Варна не знала, кто такой пифц-нах', зато в красках могла представить ксеноморфа с хвостом во рту, истекающем слюной, и поморщилась, чем вызвала очередной взрыв гремящего звука. Науду правильно интерпретировали ее эмоции.

-----------------------------------------

Когда пустыня ожила переменчивыми огнями, смещающимися в направлении кряжистых гор, ил-рруанцы ступили на землю. Повозки вновь обрели очертания, более ни от кого не скрываемые. Ростки на руках пришельцев набухали, шевелились в такт легким порывам ветра. Воронок ил-рруанцы не боялись: чувствовали пространственные изменения за версту. Да и как одной стихии могла навредить другая? Бледная кожа лоснилась в звездном свете, обретая мертвенно-голубой оттенок. Спутник вышел из-за гор, провозглашая пролетевшую четверть ночи. В светлеющих горах, заменявших на западе линию горизонта, прятались три науду и один кур-тат-хал [человек]. Тот, кому Ваар дал имя Чернота, прислушался: ночь возвестила о приближении чужого. Невнятный шорох обозначил неловкие шаги, словно подкрадывающееся существо спотыкалось или хромало. А, возможно, оно лишь хотело прикинуться болезненным и немощным. Чернота ждал. Наслаждаться умолкающей планетой он мог даже в присутствии врага. Ростки расширились, приоткрылись, и из них потянулись, мелко подрагивая, прозрачные отростки, сканирующие местность. Они терлись друг о дружку. Чернота запрокинул голову: мир проникал в него тишиной, шорохами землероек, криками светляков, болью далекой уманки. Последнее заставило ил-рруанца тряхнуть головой. Туман почти рассеялся, на пустыню смотрело старое, в неровных морщинах лицо, в центре которого зиял провал, как будто черная дыра разверзлась в отдельно взятом существе во Вселенной. Над ним одиноко белел глаз без зрачка и радужки. Но и эта метаморфоза долго не задержалась: провал приобрел плоть, из которой потянулись змеящиеся прозрачно-серебристые волоски. Их было много, и они походили на телесные отростки. Семь глаз образовали на лбу перевернутый лунный серп, глядящий рогами вверх.

- Ты жив, - мелодия вплелась в пустынный оркестр.
- А ты?
- Я умираю каждую ночь. Хотел бы умирать, как прежде. Но их возня не дает мне…
- Я хочу помочь… - из глубокой тени, образованной повозкой, появилось низкорослое существо.
- Сколько вас осталось?

Хироки вздохнул.
- Не так много, чтобы сопротивляться в одиночку.
- Войны не будет. Вселенная и без того кровоточит от ран, нанесенных пятнистыми убийцами.
- Не будет, - вторил хироки. – Вот увидишь, они сами попросят очистить от них эту сторону галактики.
- Твоя раса должна знать: мы ни с кем не торгуемся, не мстим, не ненавидим.
- Мы не просим о мести.
- Это не ваш удел, переводчик, - скрипнул Чернота, заставляя маленького хироки напрячься, испытать закономерный страх, природный, инстинктивный, острый. Разговаривающих обступили ил-рруанцы: они не вступали в диалог, просто стояли, скинув черные плащи и уперев взоры в горящий космос. Хироки попятился, но его плавно удержали за плечи. Туманнолицый, стоящий позади, наклонился: их лица соприкоснулись, и хироки еле сдержался, чтобы не заорать, превозмогая животный ужас. Магия, чистая, неприкрытая, хлынула в сознание, смывая всё на своем пути. Без напора, без особого старания, без желания проникнуть в душу.
- Что так поразило вас, что вы решили скрыться? Почему ты дрожишь и пылаешь ненавистью, ты, никогда не державший в руках оружие? Я жду ответ. Знай, тебе придется побороть месть, иначе мы не воспользуемся твоим усердием.
- Он знает ответ. - Хироки кивнул назад, на того, чьи пальцы больше походили на древесные отростки. Туман холодными струями выскользнул из голубых глаз.
- Ты скажешь. Он не читал твоих мыслей, ты отдал их ему сам. Страх может быть другом, а может предать.

И хироки сказал. Ночь разом погасла: светляки попрятались в норах. Не потому, что испугались высвобожденной эмоции, просто пришло время сна, долгого по сравнению с временем бодрствования. Шуршащим эхом растаяли в воздухе отголоски, исчезли вслед за мерцающими звездами. Одна из звезд жирной птицей распластала свои крылья-лучи над пирамидой, но и она высветлилась на фоне сереющего неба. Хироки был один. Еще минуту назад его окружали великие маги, чье предназначение так и не поняли глупые покорители Космоса. Не было повозок, плотных пологов, серебрящихся рук, удерживающих рулевой механизм больше для виду, нежели по необходимости. Закутавшись в плащ, существо с голубыми глазами поежилось и потрусило в сторону, противоположную пирамиде и горной гряде.

-----------------------------------------

- Даже в самых патовых ситуациях я стараюсь не вешать нос. - Уманка кокетливо ткнула себя в лицо, но Торквэй не успел разглядеть куда именно. Аналога в языке науду она не нашла, потому пришлось довольствоваться наглядной демонстрацией. - Не знаю, насколько хорошо это у меня получается, но...
- Нос? - перебил Торквэй. - Куда и зачем ты собралась его повесить, а главное - как? Ты так смеешься? - согнутым пальцем он несильно ударил ее по носу сверху вниз, скорее ласкающим движением, чем шутливым.
- Я ведь правильно помню вашу биологию?
Раскрасневшись, Варна отвернулась, но молчала недолго. Попытка объяснить фразеологизм с крахом провалилась: у Охотников не было носов, и Торквэй никак не мог взять в толк, как человеческий дыхательный орган связан с надеждой на лучшее и твердостью духа.
- На вашей родной планете разве нет сооружений, где вы постоянно живете? - переключилась она на другую тему.
Варна сильнее прижалась к черной груди, сознательно не обратив внимания на сердитое фырканье. Она с трудом могла идти, и Торквэй без лишних разговоров взял ее на руки. Так было даже удобнее. Она перестала чувствовать ноющую боль в колене, зато в раненом плече ковырялся кто-то огненный и колючий, к счастью, делал это не часто. Когда очередной огненный язычок лизнул рану, Варна зашипела, стиснув зубы. Боль отступила. Прохлада была спасением, и уманка изредка отрывалась от аттури, чтобы подставить лицо слабому ветру. На планету опускался рассвет. Всю дорогу она говорила с Торквэем, потому встрепенулась, когда на вопрос ответил Ширкан:
- Так живут харпи, - взгляд темных глаз остановился на воронке, хаотично перемещающейся вдоль камней и насыпей. – Обойдем с востока, вдоль предгорий.
- Тогда ускоримся. В третий раз обезболивающее я не смогу вколоть.
- Я не… - Варна задохнулась от ужаса. Потеря руки показалась ей самой очевидной вероятностью.
- Средство притормозило воспаление. Переживаешь из-за ерунды. Ты же не воин, - аттури провел рукой по взлохмаченным волосам, заставляя уманку посмотреть на него. – Продолжай, ты хотела поговорить о местах, где мы обитаем.
- А где вы обитаете?
- На станциях в специальных отсеках. Важно не то, где мы проводим часы сна, важно – где храним трофеи. Лежанку можно менять, но место для трофеев одно до тех пор, пока не станешь Старейшиной или Мастером и не получишь право на отдельное хранилище. Аттури меняют станции, комнаты, но иначе относятся к трофеям. - Ширкан глухо зарычал. – Может, сам расскажешь, как вы относитесь к трофеям? Бросаете их на планетах, забываете на Атоллах, храните в лабораториях без разделения на свой-чужой-именной. То, что ты называешь домом, характерно для жизни харпи, реже – для Воительниц. Увидеть харпи можно в учебных заведениях или в поселениях вокруг них. Есть отшельницы, воспитывающие детей в одиночку. Их найти труднее всего, поскольку они переходят от одного кехрите к другому.
- Кехрите? – удивилась Варна.
- Да. Только там учат детей иному, нежели в кехрите на Атолле. Но это редкость. Чаще всего харпи ведут оседлый образ жизни.
- А у тебя есть харпи?
- Это тебя не касается, любопытный уман.

Варна отвернулась, в плотно прилегающем бедренном кармане нащупала унтару, ранее принадлежавшую Рантару и теперь отданную ей Ширканом. Пальцы подцепили теплый металл – темно-бронзовая, вытянутая вещица согрела ладонь. В восходящих солнечных лучах красноватые отблески разбежались по неровной, усеянной символами поверхности.
- Не урони, - недовольно рыкнул Ширкан, и Варна спрятала унтару обратно в карман.
- Ты подарил мне, чтобы я помнила?
- Я тебя не понимаю, уман. Можно подарить тренировку, разговор, внимание, но нельзя подарить предмет. Только отдать в знак чего-либо или по заслуге. Ты заслужила, потому что он спас твою жизнь, отправившись вместо тебя за грань. Ты пыталась спасти его и уничтожила убийцу – значит, ты стояла с ним плечом к плечу на границе, за которой Кетану встречает павших бойцов. Для вас обоих время пришло, но он отдал тебе немного своего времени и сделал шаг за двоих. Время Рантара в его унтаре. Символ, всего лишь символ, не нужно так кривиться, Торквэй.
- Я виновата…
- Ты виновата лишь в том, что мы вынуждены слушать твои нелепые, глупые речи касательно самого никчемного чувства во Вселенной. Выкини из головы эту дурь. Принявший решение достоин уважения. Рантар принял его. Не смей сомневаться в моем йонур-ане.
- Ширкан, переводчику нужно время, чтобы понять. Мы живем в разных мирах.
- Сейчас мы в одном мире, и от ее понимания зависит наше будущее. Ты говорил, чего добивается мой отец, и он прав. Война не выход, даже если отказ от нее убийственен для наших традиций.
- Поиск решений не уничтожает традиции. Когда-то Охота стала выходом. Возможно, пришло время для ее спутника – Наблюдения. Длительного, скрупулезного, спокойного. Затаившийся Охотник не перестает быть Охотником.
- Далеко пойдешь.
- Пойду, если выберемся с планеты.

Почувствовав, что внимание Ширкана беззастенчиво перешло на Торквэя, а внимание Торквэя на яута, Варна осмотрелась, выключившись из разговора. Волшебная ночь превратилась в тоскливое, сумеречное утро, напоминающее о пережитой буре вырванными из земли камнями и свившимся в клубки перекати-поля чертополохом.
- Предатели, - возглас взорвал теплеющий воздух. С каменного уступа на них прыгнул яут – его лицо было закрыто маской, копье выставлено вперед. Обманный маневр, потому что в следующее мгновение из-под копья выскользнула плазмопушка. Дуло вспыхнуло, и нечто, похожее на шаровую молнию, устремилось к Варне. Торквэй успел крутануться на месте – заряд всполохом прошелся по его левой скуле.

Ширкан встал перед темно-зеленым воином. Еще одним, кто взялся убить переводчика. Аттури поведал о случившемся на Атолле: о поврежденном дыхательном аппарате и нападении в каюте. Он не мог обвинить яута в предательстве: тот выбрал сторону и следовал ей. Сейчас перед ним был враг, которого следовало уничтожить. Ширкан подсек воина хлыстом, но тот по-кошачьи отскочил к валунам, за которыми начиналась гряда. Выстрелил, сменил тактику, метнувшись в сторону. И снова выстрелил. Ширкан увернулся. Воин раскрыл перед собой щит, больше похожий на идеальную паутину, бросился на пятнистого охотника, но в последний момент обошел его по зигзагообразной траектории, присел, оказавшись рядом с Торквэем, закрывающим девушку. Выстрелил в упор, освобождая себе путь. Аттури вместе с уманкой перекатился на другой бок, молниеносно, но недостаточно, чтобы уйти от разряда. Плазма обожгла и без того поврежденную левую скулу, вывернула верхнюю мандибулу, расплавила кожу до костяных наростов, лишь чудом не повредив глубоко посаженный глаз. Торквэй взревел не своим голосом. Ширкан ударил сбоку, отвлекая внимание на себя.
- Отдай уманку тей-де, там ей место.

Ширкан промолчал: бессмысленно что-либо доказывать тому, кто уже принял решение. Он лишь припал на колено, сделал выпад, дотянувшись копьем до бока противника. Рана не была смертельной, потому яут прыгнул вперед, подкручивая тело вбок, уходя от выстрела и выбивая из рук плазмопушку точным ударом ноги. Воин выругался, но отразил следующую атаку. Отступив в прыжке, выхватил метательный диск. Тот просвистел над головой и застрял в скале. Противник включил невидимый режим, но тут же был сбит с ног толчком в бок: Ширкан мог ориентироваться по оставляемым на песке следам. Свист железа распорол молчавший до этого момента воздух – крик боли уничтожил тишину. Пара ки'чти-па глубоко вошли в живот противника, резанули вниз и влево. Воин захрипел, проявляясь на опаленной солнцем земле. Он захлебывался твеем, содрагаемый судорогами и дикими спазмами. Ширкан смотрел на него ровно столько, сколько тей-де забирало в свои владения жизнь.

Покрытая с ног до головы ярко-зелеными пятнами, Варна пыталась заглянуть в лицо аттури, но тот лишь хрипел, согнувшись и схватившись за левую скулу обеими руками.
- Отойди, - взревел Ширкан, и Варна боязливо подвинулась. – Какое лекарство нужно, Торквэй? Говори или кивни, я буду доставать по одному. Кжит! Где ты их носишь?
- Вот тут, - уманка указала на броневой отсек.
- Открой!

Торквэй послушался, дрожащей рукой ослабил крепления. На левую сторону его лица было страшно смотреть, но Варна смотрела, не отворачиваясь и помогая Ширкану – она передавала нужные шприцы, склянки и повязки, придерживая последние у рваных краев раны. Аттури бил озноб. Ширкан не мог оставить его одного в пустыне, потому, наплевав на технику безопасности, стал вызывать отца. Но сигнала не было.
- Нужно идти! Слышишь, черная твоя жопа?! Нужно идти. Сможешь или нет, меня это мало волнует. Ты пойдешь, потому что я не останусь один на один с уманкой, иначе убью ее за любопытство и глупые речи. Так что ты нам очень нужен, аттури!
- Да смогу я, зачем так орать? – выдавил из себя Торквэй. От боли в глазах чернела ночь. Пришлось опереться о невидимое плечо и надеяться, что другие энтузиасты-защитники интересов безымянного Старейшины, если таковые еще имеются на планете, не пережили бурю. Варна шла рядом, цепко ухватив аттури за пальцы, перебирая его длинные когти по очереди, опять и опять, как будто не нашла большего развлечения в дороге. Ее беспокойство раздражало: оно мешало сосредоточиться, отстраниться от боли, возвращало к ощущениям тела, истязающим его чувствам. Она даже про боль в плече забыла, настолько пережитый стресс оказался сильнее. Удивительное существо – со страха за себя переключилось на страх за него. Нерациональное, странное, непонятное. Вопреки очевидности стойкое, как скала. Нет, не скала, а квин-ти-крхе-де, «стойкий светлый камень».

У самого корабля Варна задержалась. Изломанное, сухое растение, растерявшее соки и цепкую хватку за жизнь, тянуло к небу скрученные, жилистые стебли. Наклонилась, чтобы сорвать его, но в последний момент отдернула руку – беспомощный цветок мог оказаться ядовитым.
- Нет опасности. Поторопись, - Ширкан стоял за спиной. Он с трудом удерживал тяжелого аттури.
Навстречу им уже бежали воины Ваара. Предводитель замер на трапе. Увидев живого переводчика, облегченно зарычал, скрипя мандибулами. Цветок легко освободился от каменистых пут и целиком поместился в маленькой ладошке.


Глава 14. Драконьи игры

Гигантский амфитеатр волновался широкими пятнистыми спинами. От одного края к другому дугами тянулись изогнутые позвоночники, впаянные позади трибун в темно-зеленые плиты, окруженные россыпью перламутровых камней. Варна сбилась со счету, когда попыталась подсчитать количество этих дуг. Их переплетения создавали своеобразный купол, в центре которого находился длинный череп с четырьмя клыками. Можно было подумать, что с минуту на минуту на арене начнется бой, но Варна ошиблась в предчувствиях. Глухая стена амфитеатра разошлась в стороны, и из украшенных зубцами ворот выехали три Охотника. На них не было ничего, кроме тончайших полупрозрачных мантий.
- Что они будут делать? – не выдержала девушка.
- Сейчас они выберут участников. Двенадцать яутов, двенадцать драконов и одна дичь. Остальные будут следить за погоней.

Ширкан подмигнул, но Варне отчего-то не понравился этот жест. По шее побежали мурашки, и захотелось вернуться обратно на корабль. И зачем она согласилась? Неудержимое человеческое любопытство? Если Ваар узнает, вряд ли Ширкан отделается простым выговором. Отказаться от первой благодарности не хватило благоразумия.

Планета, испещрённая десятками амфитеатров, разделенных многокилометровыми пустошами и редкими лесами, принадлежала яутам, но сами Охотники здесь не жили, используя землю исключительно для отдыха. Отдых, надо сказать, мало отличался от Охоты и ей подобных развлечений. Ширкан обещал рассказать о досуге науду позже. Сейчас всё его внимание было приковано к трем фигурам, меняющим местами символы на стелах, отмечающих периметр арены. Варна постаралась расслабиться, хорошо хоть окружающие яуты перестали пялиться на нее – единственного умана в амфитеатре.

- Мы успеем вернуться до возвращения Ваара?
- Успеем. Встретить Совет – его обязанность. Прежде чем везти тебя на Квирхнразаур, Старейшины четыреста раз обсудят детали, с кем говорить и как держать себя, проверят запись, потом еще раз проверят, потом позовут Найх-на-тура, знаменитого старейшину-отшельника, которому болтать валарами на то, что творится у него под жвалами. Потом, конечно, они изменят план действий и еще раз и еще, вернутся к старому, наконец-то послушаются моего отца. А мой отец в это время будет вычислять предателя и от всего сердца желать всем присутствующим низвержения в пропасть за медлительность. Найх-на-тур молча удалится, а мой отец сделает всё по-своему, как в прочем и всегда.
- У тебя сложные отношения с отцом?
- У меня сложные отношения с тобой: мне с трудом удается тебя понимать. С Вааром бывают сложными только разговоры. Ему бессмысленно что-либо доказывать на словах.
- Зачем ты взял меня с собой?
- Ты предпочла бы остаться рядом с Торквэем? Перестань беспокоиться за него. От тебя пахнет заботой и глупым волнением. Ты привлекаешь внимание своими эмоциями. Думаешь, они оглядываются на тебя, потому что ты здесь единственный представитель Терры?
- Не знаю…
- Так вот я отвечу тебе – нет, не поэтому. В своей жизни каждый из присутствующих здесь яутов видел не одного умана. Каждый из них посещал такие миры, от которых твои валары встали бы дыбом до конца твоих дней. Думаешь, их легко удивить присутствием умана? Ты излучаешь страх, словно за тобой гонится десяток ксеноморфов, но ты боишься не за себя, и потому твои эмоции втройне непонятны. Нам чуждо ощущение опасности за другого. Воин – сам себе защитник на избранном пути. Беспокоиться за кого-то все равно, что выколоть себе глаза и связать руки. Внимание рассредотачивается - можно оказаться непозволительно беззащитным перед врагом.
- Что будет с его лицом?
- Шрам останется. Такие травмы не затягиваются за два дня, но харпи это нравится.
- Что именно? – вопрос прозвучал резко. В воздухе повисла беззвучная ревность.
- Шрамы, ведь они означают готовность воина к схватке и боли, если потребуется. Некоторые харпи испытывают своих избранников на боль.
- Как они это делают? – недовольство не укрылось от слуха Ширкана. Молодой яут зашипел, сдерживая смех. Глупая уманка проявляла небезразличие по отношению к аттури – до смешного нелепое чувство.
- Сплетают валары и затягивают унтары в их основании до последнего щелчка, после чего занимаются квей-те. Сначала яут ничего не чувствует от дикой боли в голове и области шеи, а потом… потом всё зависит от его выдержки и самообладания.

Варна смутилась, отчего-то ей расхотелось слушать подробности интимной жизни науду.
- А как человеческие харпи испытывают своих избранников?
- Никак. Если нам нравится человек, мы просто принимаем его таким, какой он есть.
- Неужели нет никаких испытаний в квей-те?
- Нет, - поторопилась ответить Варна. – Специальных нет, если только…
- Что если только?
- Знаешь, у людей бывают разные предпочтения…
- Такие же странные, как у тебя?

От негодования Варна подскочила на месте, чем вызвала агрессивное шипение стоящего на ступеньке выше яута, с ног до головы покрытого широкими пятнами кирпичного цвета.
- Сиди. Рано еще, - усмехнулся Ширкан, и Варна испуганно опустилась на место, мысленно прогоняя неуместное желание обернуться. Тяжелая ладонь легла на плечо, придавила к горячему камню: ступени, где сидели зрители, были очень высокими, так что даже в вертикальном положении она не доставала макушкой до основания следующей.
- Что рано?
- Слушай внимательно. Когда третий воин достигнет зажженного факела и потушит его, будет объявлен набор, и все желающие состязаться поднимут скрещенные руки. Воины выберут двенадцать яутов, ты увидишь как. Каждый яут может взять с собой одного напарника или выступить один по желанию. Потом наблюдатели выведут на арену двенадцать черных махматулов. Это легкие в управлении ездовые животные, мягкие, но паскудно слюнявые. Через ворота двенадцать воинов на двенадцати махматулах поскачут по открытой степи к линии горизонта, за которой на берегу обмельчавшего озера бродят драконы. Их нужно оседлать, и сделать это на ходу, не останавливаясь, потому что крылатые твари не подпускают к себе тех, кто спешился неподалеку. Единственная возможность достать их – налететь внезапно, на всей скорости, словно ветер в пустыне. Ошарашить, озадачить, не дать сообразить, что к чему, победить, приручив силой. Взнузданный дракон не полетит – помчится, управляемый твердой рукой, по земле.
- А кто дичь?
- Дичь – это не самое интересное. В драконьем состязании важен процесс и удовольствие от него. Всякий раз новая дичь, новое испытание. По периметру арены появятся голограммные экраны. Охота закончится к полуночи.
- Мы будем присутствовать до конца?
- Естественно. - Ширкан радостно заскрежетал мандибулами, рывком вскидывая скрещенные руки вверх. – Ведь мы самые долгожданные участники состязания.

Арена погрузилась в надрывный, оглушительный рев, приветствующий участников. Варну уже тащили за руку мимо вскидывающих руки яутов, затем подхватили и понесли вниз: быстро прыгать с одной ступени на другую она не могла, как не могла возразить происходящему из-за всё возрастающего гула. У самой арены ее отпустили, и она, воспользовавшись заминкой, потянула Ширкана в сторону.
- Я не давала согласие на участие. Это опасно и…
- Ты боишься?
- Да, черт возьми, я, мать твою, боюсь!
- Причем здесь моя…
- Я не то хотела сказать, то есть… браслет, он неправильно перевел. Нет, просто в вашем языке нет таких выражений. Это не важно. Пустое, не имеет значения! Я не хочу!
- Тебе понравится, я гарантирую. Подумай: еще ни один уман не участвовал в состязании яутов. Пока я с тобой – ты в безопасности, помнишь? Я обещал Торквэю, что верну драгоценного переводчика в целости и сохранности, и сдержу обещание. Ты можешь отказаться. Одно твое слово – и мы вернемся на корабль. Но что ты будешь вспоминать потом? Что могла соревноваться с яутами в компании лучшего участника драконьих игр – и отказалась, потому что струсила? Чувство опасности – это нормально. Но ты будешь помнить, что могла сделать это и не сделала. Так как, уман, – рискнешь испытать новые чувства? Другого шанса покататься на драконе не будет.

По правде говоря, раньше надо было думать. Что ей сказал Торквэй? Будь внимательной к предложениям Ширкана. Но что она расскажет ему, когда вернется? Что у нее был шанс, а она отказалась? Разве будет после этого аттури с гордостью смотреть на свою подопечную? Разве будет она с гордостью смотреть на себя в зеркало? Плевать на гордость, разве кто-нибудь когда-нибудь предложит ей покататься на драконе?!
- Я согласна! – быстро ответила Варна, боясь потерять едва пойманные чувства храбрости и азарта, больше смахивающие на безрассудность.

С другого конца арены воин в полупрозрачном балахоне подвел к ним черного махматула, похожего на лошадь и бегемота одновременно, только очень пушистого и, как выразился Ширкан, паскудно слюнявого. Взобраться на зверя самостоятельно Варна не смогла, как ни пыталась забросить на него ногу и оттолкнуться от земли второй. Воин, не раздумывая, подсадил ее. Его горячие, чуть влажные ладони задержались на бедрах, обтянутых тонкой сеткой. Одежда участников оговаривалась отдельно. С комбинезоном пришлось расстаться до окончания Охоты. Под ним на ней были плотно прилегающие шорты, сшитые из мягкой кожи неизвестного ей существа. Лифчик заменила прочная, короткая майка, дополнительно защищающая грудную клетку. Сетка служила терморегулятором. Она обеспечивала телу постоянную комфортную температуру. Во всем этом Варна чувствовала себя почти голой. «Минимум одежды, - перед выходом на арену пояснил Ширкан. – Дракон не терпит искусственных тканей, железа и прочего. В полном обмундировании его не оседлать».
- Не имеет значения, откуда ты, - тихо рыкнул воин, чьи руки всё еще лежали на ее бедрах. Варне хотелось избавиться от навязчивого прикосновения. – Главное – с кем ты. Безотчетная храбрость одного, легкомысленность второго. Интересно. Я поставлю на вашу пару, даже если проиграю.
- Почему?
- Потому что, уман, ты знаешь наш язык. И еще потому, что ты с ним. Когда я еще смогу поставить на любимца публики и его потенциальный трофей? – едва слышный стрекочущий звук заставил Варну вздрогнуть. – Тебя трахал яут, и ты все еще жива. На тебе наш запах. И, возможно, не последний запах на твоей коже. Загадки – моя слабость.

Воину пришлось посторониться, пропуская Ширкана.
- Для наблюдателя состязаний ты слишком любопытен.
Яут одним ловким движением оказался позади Варны. На нем почти ничего не осталось, кроме облегающей бедра повязки, сделанной из похожей, что и шорты Варны, кожи. Как только воин отошел в сторону, она спросила:
- Почему на них ничего нет, они ведь не участвуют в соревновании?
- Не участвуют, но будут следить воочию. На прирученных драконах. Ты не увидишь как, лишь после состязания. Держаться нужно вот здесь, - когтистые пальцы накрыли тыльные стороны ее ладоней и передвинули по шкуре вверх. Под густой шерстью прощупывались костные выросты, за которые можно было ухватиться. Они росли прямо из шкуры, образуя вогнутый полукруг. – Наклонись вперед, ниже. Так проще удержать равновесие. Не сжимай бедра чересчур сильно, иначе устанешь: махматул слишком широк для тебя. Не бойся упасть: я сзади и контролирую каждое твое движение.

Спиной Варна ощущала, как разогревается прижимающееся к ней тело. Руки Ширкана сомкнулись на костяном полукруге ниже ее рук. Запрокинув голову, она уперлась макушкой в его пресс. Он смотрел долго, внимательно, глаза в глаза, пока она не перестала смотреть на него.
- Тебе удобно?
- Вроде бы. - Она до конца не могла понять, удобно ли ей. Животное двинулось вперед, неслышно ступая четырехпалыми лапами по белым камням, и остановилось лишь у ворот.
- Как ты руководишь им?
- Махматулы – эмпаты, давным-давно привыкшие к нам. Достаточно потянуть их за костный нарост на себя и подумать об остановке – зверь тут же притормозит. Стоит несильно вдавить нарост в шкуру, как он пойдет вперед. Скорость зависит от моих намерений и силы давления голеней на бока. А теперь давай повторим то, что я сказал под ареной. Драконы не терпят сомнений. Я делаю, ты повторяешь – шаг за шагом, рывок за рывком. Ты сможешь, потому что, когда будет нужно, я подхвачу тебя, и мы сделаем рывок вместе. Как только окажемся на драконе, от тебя потребуется только одно самостоятельное действие – передвинуться вперед, лечь плашмя, ухватившись за гребень, и ни о чем не думать. Ни о чем, уман. И не говори с ним. Дракон может заговорить с тобой телепатически. Если воспримешь его речь – не отвечай. Ты почувствуешь, когда он смирится с нами, ощутит азарт, услышит наш твей в биении своего сердца. Тогда он пойдет плавно. В этот момент представляй, что мчишься вслед за таким же драконом, как и он. Запомнила?
- Угу, - утвердительно кивнула Варна. Она без конца прокручивала в голове порядок действий, пока сама себе не поверила, что всё запомнила правильно.

Поначалу ей хотелось, чтобы сзади сидел Торквэй, но фантазии быстро растворились во всепоглощающем чувстве полета. И стало неважно, кто летит вместе с ней к горизонту. Полет – это страх и свобода, головокружение и счастье. Страх и снова счастье, сменяющие друг друга, как разноцветные кабинки на колесе обозрения. Ветер, скорость, разгоряченные тела, влажные – грудь к спине. Возбуждение между ног и сосредоточенность. И снова яростный импульс жаждущего тела, и снова сдержанность. Побелевшие костяшки и ладони, накрывающие пальцы так, что не нужно больше до умопомрачения сжимать костный вырост. Бедра Ширкана касались ее бедер, и с этим ошеломляющим ощущением не хотелось расставаться. Горячая влажность и влажная сила, покрывающая спину, скользящая кожа по коже, до тех пор, пока линия горизонта, сверкающая синей полосой, не стала стремительно приближаться, отдаваясь в голове единственным словом - «драконы», образом крылатых тварей с гребнем посреди хребтины. Но драконы оказались не такими, какими представляла себе их Варна. Не персонажи европейских и японских сказок предстали перед ней. Существа, разрозненно бродившие по кромке пенистого прибоя, напоминали гигантских грифонов, раскрашенных под зебру. Спина в зелено-голубую полоску, светло-янтарное брюхо, ярко-рубиновые выросты на шее, похожие издали на корону. Гребень, состоящий из тысяч стальных чешуйчатых пластин, сверкал на солнце и слепил глаза так, что Варна зажмурилась. Страх огнем прошелся по недавно приведенной в порядок руке. Разом заныли оставленные ксеноморфом шрамы. Сжавшись, она смотрела вперед, только вперед и не могла отвести взгляда от стали, оживающей на солнце. Разве можно приручить создание света? Миллионами огней горело приближающееся озеро, не уступая в яркости крыльям драконов.

- Озерные жители, - услышала она через несмолкаемую песнь ветра, несущегося им навстречу.

-----------------------------------------

- Переводчик с Ширканом?
Вопрос застал Торквэя врасплох. Неловко приподнявшись на локтях, аттури посмотрел на незваного гостя. Хрваур, «левое копье» Предводителя, поигрывал обоюдоострым кинжалом, плоское жало которого сплошь было усеяно темно-алыми знаками. Он стоял, прислонившись к дверному косяку. За ним темнела еще одна фигура, которую в неровном свете Торквэй не узнал. Лишь когда Анту вышел вперед, медик облегченно заскрипел мандибулами.
- Можешь не отвечать, - продолжил Хрваур. – Ширкан доиграется, и Ваар с позором выгонит его из клана. Ему и без того грозит разжалование до рядового сопровождающего учебные корабли.
- Что-то не похоже на заботу. Соперничаете за харпи? - хмыкнул Анту и первым ударом попал точно в цель. Первый помощник Ваара позеленел, на его побледневшем лице выступили черные, доселе невидимые пятна. – Любопытно, где вы могли попасться на глаза одной харпи? Потише, - фыркнул в ответ на не укрывшийся от внимания жест: темно-янтарные пальцы сжались на рукояти кинжала, а рука изменила угол наклона в локте.
- Не здесь, - рыкнул Торквэй, которому не понравилось то, что сказал Хрваур. Уманка не послушалась совета – что ж, ее дело. Покинуть корабль, как жвала друг о друга потереть, ничего не стоит для сына Предводителя, знающего корабль от капитанской рубки до самого крохотного технического отсека под грузовыми палубами. Рассчитать время караула взлетно-посадочных платформ не составит труда для того, кто вырос рядом с Предводителем.

Система, в которой они находились, состояла из пяти обжитых планет. На четвертой Ваара ждал Совет Старейшин. Удачное место, равноудаленное от родной планеты и Квирхнразаура. И климат подходящий – влажный и жаркий. Оставалось гадать, куда повез Ширкан переводчика. Вряд ли на ближайшую к звезде планету Лло-р-нахай – несмотря на костюм, Варне не вытерпеть атмосферное пекло. Лло-р-шан используется в качестве земельных угодий для разведения редких видов ящероподобных ездовых и гончих. Лло-р-тай небогат водой, зато здесь часто проводятся тренировочные состязания – активные развлечения для тех, кто в свободное время от службы на рубежах и Охоты, не может придумать ничего лучшего, кроме других вариантов Охоты. Под службой на рубежах Торквэй подразумевал работу в качестве наемника, реже – телохранителя или боевого наставника, если яут считал нанимателя достойным защиты и обучения. Климат Лло-р-шана и Лло-р-тая в равной степени подходил уманам.

Ученого раздражало отсутствие переводчика на корабле. Он отвечал за него, хоть временно эта миссия и была возложена на Ширкана.
- Как только Ширкан появится, сообщи мне, - обратился Торквэй к Анту, когда Хрваур покинул отсек.
- Предупредишь его?
- Судьба заносчивого яута меня не касается.
- Тебе не кажется, что твоя забота о переводчике приобретает неестественные оттенки?
- Не кажется. Ты выполняешь свою работу, я выполняю свою.

Торквэй глухо застонал: он разговаривал слишком много и слишком эмоционально. Рана на лице не затянулась, хотя и смазывалась ежечасно специальной травяной пастой, едко пахнущей и нещадно жгучей. Подушечки пальцев дотронулись до левой скулы, едва касаясь, очертили единичные затянувшиеся борозды-шрамы. Верхней левой мандибулой не пошевелить – любое неосторожное движение сопровождалось режущей болью и неприятной тяжестью. Аттури всё еще мутило, но он мужественно боролся с собственным состоянием.

- Не хочешь посетить Лло-р-тай? Помнишь, мы должны контролировать яутов?
- Уверен, что они там?
- Нет, но что-то подсказывает…
- В последнее время чутье подводит тебя, Торквэй. Пропустить такой удар…
Глухое рычание оборвалось протяжным стоном, от которого вздрогнули до сих пор неподвижные плечи Анту.
- Теперь у тебя свой счет с предателем-Старейшиной.

Шипение в ответ подтвердило догадки старшего аттури. Он слишком хорошо знал своего напарника, с которым провел долгие часы боевой подготовки, когда они еще подростками, мало что понимающими в жизни, боролись друг с другом на кехрите, надеясь поскорее попасть в научную лабораторию. Да, он защищал переводчика, но для клана, для харпи этого мало. Выстрел бросил вызов, который принял другой – ненавистный яут. Если Торквэй не ответит, он так и останется в среде ученых тем, кто отдал брошенный вызов врагу. Поединок подразумевался бесчестным с самого начала – нападение исподтишка без вызова на прямой бой. Доблесть осталась при Торквэе, ведь их было двое – он и Ширкан, кто-то должен был защищать уманку. Но оскорбление нанесено. Кристально чистым выигрыш станет тогда, когда Торквэй вырвет позвоночник недостойного предателя, действующего чужими копьями.

- Ваар назовет его имя мне, так будет справедливо, - рыкнул Торквэй.
- А если не назовет?
- Назовет. Иногда мне кажется, что я знаю Ваара лучше, чем его самоуверенный сынок, красующийся перед каждой встречной харпи.
- Это ты про переводчика?
Смех утих, как только Анту поймал грозный взгляд напарника.
- Возможно. У яутов дикие вкусы. Их влечение ко всему способному раздвигать ноги без разбору отвратительно и…
- Заткнись.
- Я думал, твоя подопечная до жути боится нас. Я ошибался, ей понравилось? Уманам в сравнении с нами нечем похвастаться, мягкие тела нестабильны и слабы…
- Заткнись! Я хочу тишины.
- Тишины нет прежде всего в тебе. Надеюсь, тебя не привлекают уманы?..
- Нет. Мы долго будем говорить на пустые темы или ты все-таки проверишь Лло-р-тай?
- Проверю, а ты вспомни, что говорил нам Наставник.

Оставшись один, Торквэй сел на платформе. Клокочущая ярость рвалась наружу сквозь скрип когтей крепко сжатой в кулак руки. Проклятая привязанность к объекту защиты. Столько мыслей в голове и все об уманке: неприятные предчувствия, злость и отчего-то горечь, сводящая челюсть, раненую левую скулу, а вместе с ней и правую, всё лицо и валары на голове, будто их стянули до последнего щелчка и никак не желали ослаблять. Колба с лекарственным препаратом, зажатая в руке, звонко лопнула, порезав осколками ладонь.
- Интересно, уманы также воспринимают шрамы, как харпи, или мой вид будет пугать Варну? – Торквэй вздохнул. Вопрос, на который он не мог ответить без переводчика: не хватало данных об умановской цивилизации. Так глубоко ни один космический исследователь не анализировал расу Терры.

[Продолжение следует...]

Ссылка на 1, 2, 3, 4 главы.
Ссылка на 5, 6 главы.
Ссылка на 7, 8 главы.
Ссылка на 9, 10 главы.
Ссылка на 11, 12 главы.

@темы: проза, гет, NC-17, фантастика